– Этель, ты не чувствуешь, такой странный запах?

– Нет. – Она слегка приподняла голову и забралась в его волосы своими тонкими пальцами.

Диггиррен коснулся ее губ и ощутил их терпкий вкус. Почему-то пришла боль, еще совсем крохотная, словно издалека, и Этель вздрогнула.

– Правда, странно все сегодня, как будто мы никогда не были вместе, – задумчиво сказала Этель.

– Мы и не были никогда вместе, только молчи, хорошо? – Он откинул голову, чтобы лучше видеть ее глаза и уловил в них тень тумана. Снова откуда-то постучалась боль. Диггиррен решил не останавливаться и мягко провел по телу Этель рукой (а ее кожа вздрагивала от прикосновения), а потом он опустился ниже и очень нежно провел языком. Этель вскрикнула от наслаждения и неожиданности, а ее тело стало теплым, разогреваясь под его ласками. Этель вгляделась в стены комнаты и ей показалось, что они изменились. Ткань колыхалась, словно ее раскачивал ветер, и она ощутила, как влажный поток прошелся вдоль тела.

– Диггиррен, я ничего не понимаю, что происходит? – спросила она. Диггиррен на секунду отвлекся, вслушиваясь в пространство, и улыбнулся.

– Только не бойся. Все хорошо, девочка, – и он снова начал ее ласкать и, когда Этель закричала, снял блоки, и тут же ее страх закружил его. – Попробуй снять, Этель. Я с тобой, не бойся, – мягко попросил Диггиррен. Сейчас ему мешало, что Этель была слишком сильно возбуждена и ее разум не подчинялся ему. Он взглянул в ее глаза. «Страх… Страх… Страх…», излучали они, и расширенные зрачки делали взгляд безумным. Этель облизала совершенно сухие губы.

– Я не могу, боюсь, не могу. – Она часто дышала, словно изо всех сил поднимаясь в гору. – Прости… – Этель закрыла глаза и слезы потекли по лицу, а он осторожно слизывал их, не собираясь торопить ее…

– Попробуй еще раз, – попросил он. Этель напряглась, но Диггиррен вдруг понял, что блоки не подчиняются ей…

… Кто-то легонько тронул его за плечо. Никого не ощущавший Диггиррен удивленно обернулся: Лао прижал палец к губам, прося его ничего не говорить. Диггиррен сдержал себя, лишь слегка отпустив Этель.

– Девочка, посмотри мне в глаза, – попросил Лао, и Этель от полной неожиданности вздрогнула и, открыв глаза, посмотрела на него. Это был совсем не тот человек, которого она так давно знала. Его глаза, небесно-голубые, без зрачков, пристально смотрели на нее, и возникало чувство бесконечного падения. Вихрь пронесся по комнате, поднимая неровными складками ткань полога, и, подчиняясь этому движению, блоки скользнули вниз, обнажая мозг Этель. Вихрь, Вихрь, Вихрь… Печаль и огонь, отраженный в серебре, и терпкий вкус вина, и глаза Диггиррена, зеленые, без зрачков, совсем рядом, и теперь еще Боль и Наслаждение, наконец настигшие их… Этель кричала, не понимая, что происходит… Огромный водоворот, поглощающий ее… И новый виток – все вверх и вверх… Многомерность приняла Единое Психическое Существо в Серебре с Терпким вкусом, и там, на краю сознания, они наконец потеряли себя.

«Так вот оно какое – СЛИЯНИЕ», – последняя существующая мысль.

– Лао! – раздался вскрик Диггиррена.

Лао вздрогнул от неожиданности. Уже много часов он спокойно сидел в кресле, в гостиной, и вертел в руках ножку бокала. Он тут же поднялся и вошел в спальню.

– Что еще случилось? – спросил Лао. Диггиррен стоял над Этель и безуспешно пытался привести ее в чувство. – Не нервничай так, получишь травму, и отойди, не мешай. – Лао быстро прощупывал мозг Этель. – Принеси из лаборатории обезболивающее – тебя проводит слуга, я там все приготовил.

Диггиррен послушно ушел и вернулся со шприцем и длинной иголкой.

– Вы меня собираетесь этим колоть? – спросила Этель, и Диггиррен изумленно уставился на нее. – Вряд ли мне это понравится.

– Господи, очнулась! – сказал Диггиррен.

– А почему она должна не очнуться? – комментировал Лао. – Обычный обморок. – Он все-таки взял шприц и начал вводить обезболивающее вдоль пси-входа на руке Этель, она только слегка морщилась, но уже не спорила. – Сейчас будешь спать, хотя бы пару часов. – Она хотела что-то сказать, но Лао накрыл ее еще одним одеялом – Этель слегка знобило, и она послушно закрыла глаза.

– Лао, скажи, ты заходил сюда или это мне только показалось? – уже почти засыпая, спросила Этель.

– А что тебе хочется, чтобы я ответил? Стесняешься. Ты думаешь, большая разница, когда я при зондировании вычитываю это у людей в головах? Спи, не забивай себе голову глупостями. Главное – все хорошо, девочка. – Лао поправил одеяло и увел Диггиррена в гостиную, чтобы тот не мешал Этель отдыхать.

– Дня четыре – никаких развлечений. – Снова налив себе вина, уже серьезно продолжал Лао. – Все-таки для нее это стало большим потрясением, хоть я и сделал все, что в моих силах, чтобы вам помочь. Теперь понадобится дополнительная мыслезащита в спальне у вас дома – упаси Господь это узнать детям, а вообще старайтесь делать это без них или возьмите себе еще одну квартиру – и то, и другое будет разумно.

– Хорошо. – Диггиррен улыбнулся. – Теперь будет все нормально?

– Если нарочно не захотите сделать себе плохо. Но это вряд ли, я с таким не встречался.

– Лао, ты специально создал в спальне Четырехмерность?

– Не четырех, а шести, – усмехнулся Лао, глядя на изумленного Диггиррена. – Этель прекрасно теперь переносит Многомерность. Я думаю, она это даже не очень поняла? – Диггиррен кивнул, и Лао продолжил: – Мы это проверили во время родов, при пяти измерениях она себя очень прилично чувствовала. Этель теперь – самый настоящий Вард, вот что меня больше всего удивляет. Этого ведь не было у нее от рождения.

– Но не нужно делать этого с обычными людьми, – заметил Диггиррен. Он был очень голоден и попросил принести себе ужин.

– Естественно, с ней было много сложностей, – задумчиво сказал Лао. – Но тем не менее. – Он улыбнулся и поднял бокал. – Поздравляю, наконец, ты стал настоящим мужчиной! – И рассмеялся, увидев смущение Диггиррена.

Этель и Диггиррен вернулись домой, застав удивительную картину: Советник Строггорн ван Шер ползал с шестимесячной девочкой по полу на четвереньках, и смутился, когда его застали за этим занятием. Он поднялся с пола, всмотревшись в лицо Этель, и улыбнулся:

– Я рад, что у вас все хорошо. Извините, я еще немного поиграю с Лейлой? – попросил он. Этель и Диггиррен переглянулись и вышли из детской, чтобы не мешать ему.

Глава 21

344 год относительного времени октябрь, 2032 год абсолютного времени

Белоснежный конь осторожно переступал ногами, пробираясь через лесные завалы, Когда ему это удавалось, девочка с длинными темными волосами, лет четырех, заливисто смеялась и ее смех разносился вокруг. Линган легко управлял одной рукой конем, другой – поддерживая сидящую перед собой Лейлу. Она иногда оборачивалась и сверлила его своими черными глазами. Лейла была удивительно похожа на Аоллу, свою мать, которая до сих пор не знала, что у нее на Земле растет дочь, – так было решено на Совете Вардов. Совет вполне обоснованно полагал, что в противном случае пять лет на Дорне могут превратится для Аоллы в настоящую пытку. Девочку баловали все. Во-первых, семья, где было трое сыновей и Лейла – единственная дочь, во-вторых, Строггорн, который отвечал за ее появление на свет и старался проводить с ней все свободное время, какое только удавалось выкроить при его бешеной работе. Кроме того, Линган считал, что Лейла в некотором роде его внучка, и тоже уделял ей внимание, хотя все думали, что его покорило такое необыкновенное сходство с Аоллой.

Конь остановился и девочка попыталась мысленно подогнать его, чем рассмешила Лингана.

– Сколько раз я тебе объяснял, что животные не понимают мысленную речь и нужно говорить голосом, – говорил он Лейле, осторожно натягивая повод и разворачивая коня.

– А почему? – капризно спросила она. – Они такие глупые?